В преддверии Второй мировой

Вторая половина 1930-х годов — время, когда Европа готовилась к большой войне. «Старые демократии» Европы, Англия и Франция, боялись агрессии фашизма и одновременно старались использовать её, переадресовывая в сторону Советского Союза. Апофеозом двурушнической политики Лондона стали переговоры с советским правительством летом 1939 года: Британия тянула время и делала все, чтобы антигитлеровская коалиция, на которой настаивал СССР, так и не была создана.

Впрочем, для Москвы такая позиция европейцев не стала неожиданностью. Среди источников информации, на основе которых советское руководство принимало наиболее ответственные политические решения накануне начала Второй мировой войны, важную роль играли сведения, поступавшие во внешнюю разведку (ИНО НКВД) от закордонной агентуры, и в том числе от разведывательной группы, вошедшей в историю как Кембриджская пятёрка.

Пятёрка англичан — выпускников Тринити-колледжа Кембриджского университета, снискавшая славу самой эффективной и результативной агентурной группы, когда-либо работавшей на советскую разведку, была сформирована сотрудниками нашей нелегальной резидентуры в Лондоне в 1934—1937 годы. С середины 1930-х и до начала 1960-х годов Ким Филби, Дональд Маклейн, Гай Бёрджесс, Энтони Блант и Джон Кернкросс оказали Советскому Союзу колоссальное содействие в противостоянии с врагами и недругами.

Первым, в июне 1934 года, к работе советской разведки примкнулКим Филби. Про своего первого наставника Арнольда Дейча Ким позднее говорил так: «Он превратился для меня в нечто среднее между приёмным отцом и старшим братом. Отцом — когда дело касалось напутствия, совета и авторитета; старшим братом — когда мы вместе веселились».

Вскоре к нему присоединяется Маклейн, а затем и Бёрджесс. Друзья называют себя «тремя мушкетёрами». В дальнейшем группа пополняется Блантом и Кернкроссом. Хотя Кембриджская группа вошла в историю как «пятёрка», на самом деле участников было больше. Их имена британская контрразведка до сих пор не определила, а отечественная разведка по понятным причинам не раскрывает.

Как показывают архивы НКВД, с самого начала «Сынок» (оперативный псевдоним Филби) приходил на встречи с Отто (оперативный псевдоним Дейча) не с пустыми руками. Уже в 1934 году, к примеру, одно из сообщений содержало ответ посла Саудовской Аравии МИДу Британии о согласии на строительство британской базы ВВС на Ближнем Востоке. Этот документ Ким явно «позаимствовал» из корреспонденции своего отца Сент-Джона Филби.

В этот период молодой советский разведчик передавал военную информацию, получаемую в результате возобновлённой дружбы с Томом Уайли, старым приятелем по Тринити-колледжу, который стал постоянным дежурным в военном министерстве. Потенциальная ценность общения с ним Филби возросла после того, как Уайли стал личным секретарём заместителя военного министра.

Начиная с середины 1930-х годов, советское руководство регулярно получало информацию о негласном сотрудничестве Британии и гитлеровской Германии. Так, в 1935—1936 годах Ким Филби передавал Арнольду Дейчу сообщения, которые проливали свет на истинный размах неофициальных связей между Британией и Германией. Уже на первых этапах контакты Кима в Обществе англо-германской дружбы включали германского посла в Лондоне, а в дальнейшем министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа, и даже будущего министра пропаганды Йозефа Геббельса. В этой среде Филби, в частности, узнал, что множество английских финансистов, промышленников и специалистов по экспортно-импортным операциям заинтересованы в налаживании тесных отношений с Третьим рейхом.

Сообщения Кима подтверждались реальностью: во многом стабилизация экономики Германии в 1930-х годах основывалась на притоке иностранного капитала, главным образом из США и Великобритании. Помимо получения от своих вложений сверхприбылей, Вашингтон и Лондон помогали восстановлению военно-промышленного потенциала Германии. На первый взгляд может показаться парадоксальным, но приход к власти нацистов в 1933 году не превратил Германию в страну-изгоя. Никто не объявлял ей санкций и не прерывал дипломатических отношений.

Англичане, к примеру, обеспечивали Германию сырьём для тяжёлой промышленности. Так, половину никеля немцы получали от Британии. Англичане же, закупая в Южной Африке, Чили и Канаде медную руду, перепродавали её Германии. Ещё Лондон посредничал в поставках Рейху нефти, каучука, хлопка и шерсти. В конечном итоге все это способствовало стремительному росту производства армейского обеспечения и различного вида вооружений Германии. Можно с уверенностью сказать, что фашистский меч ковался при активном участии Британии и США.

Параллельно росла и немецкая армия. Только за шесть лет власти Гитлера, с 1933 по 1939 годы её численность выросла в 40 раз. Несмотря на Версальские договорённости 1919 года, милитаризацию Германии упорно не замечали в Лондоне, который в тот период вместе с Парижем осуществляли политику «умиротворения» Третьего рейха.

Другой участник Кембриджской пятёрки Дональд Маклейн, работавший в британском МИДе (Форин-офис), в январе 1936 года передал в Москву сообщение о секретных переговорах английского правительства с Гитлером по ряду вопросов военного сотрудничества. Эта информация была доложена лично Сталину.

24 мая 1936 года резидент советской внешней разведки в Лондоне Теодор Малли, ещё один куратор кембриджцев, сообщил в Москву своему руководителю Александру Орлову: «Пришел вечером „Вайзе“ (первый оперативный псевдоним Дональда Маклейна), принёс огромную пачку докладов…». Когда плёнки с полученными от Маклейна документами Форин-офис проявили, в Москве были потрясены их ценностью.

Помимо этого Маклейн передал в Центр доклад «Комитета снабжения армии» об организации английской промышленности на случай войны. Особый интерес для Москвы представляли приложения к этому документу, в частности, сверхсекретный доклад Британского имперского комитета обороны о подготовке для ведения войны на Дальнем Востоке, а также «Директива о пересмотре и переработке планов ведения войны в Европе в пятилетний период». Под «войной в Европе» подразумевается война против Германии, пятилетний план покрывает 1934−1939 годы. То есть в Лондоне были люди, глубоко осознававшие опасность Третьего рейха.

Ещё одно приложение содержало подробный план обеспечения британской армии на случай войны с Советским Союзом. Маклейн передал также протоколы заседания Имперского комитета обороны от 20 декабря 1936 года, на котором присутствовали премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин, представители Вооружённых сил и начальники штабов Соединённого Королевства.

Другим документом, который Орлов выбрал, чтобы привлечь внимание руководства ИНО НКВД к молодому перспективному помощнику, были записи беседы британского посла в Берлине с Гитлером по вопросу о воздушном пакте и обмене техническими данными о состоянии воздушных сил между Великобританией, Германией и Францией. «Гитлер заявил, что он согласен на взаимный обмен этими данными с Англией», — говорилось в британском докладе, но был непреклонен в нежелании обмениваться информацией с французами. Как заявил фюрер, «если материалы будут доверены Франции, они немедленно попадут в руки архиврага — Советского Союза».

Огромный интерес для руководства НКВД представляла информация от Маклейна о британских операциях по дешифрованию секретных правительственных сообщений разных стран, включая СССР, Германию, Францию, США, и Коминтерна. Эта работа велась в Школе правительственной связи в Блетчли-парк. Используя так называемые «синие папки», которые должны были надёжно запираться в сейфе начальника отдела (но не всегда запирались), Дональд подтвердил, что англичане, несмотря на все старания, так и не разгадали советские дипломатические шифры. Более того, он помог сделать так, чтобы такие усилия продолжали оставаться безуспешными. Его своевременное предупреждение в 1936 году лишило всякого шанса на успех предпринятую британскими спецслужбами крупную операцию по дешифровке советских правительственных и дипломатических телеграмм.

Работая в должности третьего секретаря в Западном отделе Форин-офис, который курировал Францию, Нидерланды, Бельгию и Испанию, Маклейн первым сообщил в Центр о том, что 14 декабря 1936 года в Средиземном море франкисты потопили советский пароход «Комсомол», который направлялся в Испанию. Это сообщение Дональда помогло обнаружить английского агента в Наркомате внешней торговли СССР.

Практически с самого начала сотрудничества с советской разведкой в августе 1934 года Дональд Маклейн стал настолько ценным и продуктивным агентом, что весной 1936 года лондонская резидентура рекомендовала московскому Центру разработать специальный режим работы с ним. Его куратор, руководитель нелегальной советской резидентуры Теодор Малли убеждал Москву создать отдельный канал связи, чтобы ускорить передачу информации. В ответ Москва направила в Лондон агента-связника нелегальной разведки «Джипси» («Цыганочка»). Это был псевдоним канадки русского происхождения Китти Харрис. Она сняла квартиру в центре Лондона для того, чтобы Маклейн мог приносить туда для фотографирования документы из МИДа, и 4 апреля 1938 года установила с Дональдом контакт по паролю. Расчёт был на то, что встречи двух молодых людей будут выглядеть вполне естественно и не привлекут внимания окружающих. Так оно и произошло.

Однако расчёт реализовался даже больше, чем требовалось: между молодыми людьми вспыхнул бурный роман. Тем не менее, когда в сентябре 1938 года Дональда в соответствии с принципом ротации кадров перевели на работу в британское посольство в Париже, было принято решение отправить вслед за ним его связную Китти Харрис.

Вполне естественно, что второй секретарь посольства, пусть даже в очень важной стране, имеет более ограниченный информационный доступ, чем сотрудник ключевого отдела центрального аппарата МИДа. Объём информации от Маклейна уменьшился, но он оставался ценным источником для советской разведки. Тем более, что в Париже Маклейн оказался на перекрестье коммуникаций между участниками Мюнхенского сговора — Британии, Франции, Германии и Италии.

В архивах НКВД имеются данные о результатах разведывательной деятельности Дональда Маклейна: с момента поступления на службу в МИД в 1935 году по июнь 1940 года, когда он покинул Францию, переданные им документы занимают 45 коробок. Каждая из них содержит более 300 страниц документации — итого порядка 14 тысяч листов совершенно секретной информации!

Вполне вероятно, что выдающийся вклад Дональда Маклейна по части добычи для советской разведки сверхважных сведений до сих пор до конца не изучен. Так, материалы, рассекреченные Службой внешней разведки России в 2017 году, включают шифротелеграммы из британских посольств в ряде европейских стран на имя министра иностранных дел лорда Эдуарда Галифакса, датированные маем-июнем 1938 года. Эти документы касались подготовки Мюнхенского соглашения. Их источник не указан. Возможно, что эти важнейшие сообщения могли поступить именно от Маклейна в период его работы в центральном аппарате Форин-офис.

В июле 1936 года в Испании началась Гражданская война. Через полгода после её начала, в феврале 1937-го, Ким Филби выехал в Испанию в качестве независимого журналиста, а затем стал военным корреспондентом лондонской «Таймс».

В Москве сначала хотели поручить Филби проникнуть в окружение генерала Франциско Франко и подготовить покушение на фашистского диктатора. Однако Теодору Малли удалось убедить руководство, что, несмотря на преданность и готовность пожертвовать собой, Филби не является оптимальным выбором для такой задачи. Возможно также, что за Кима вступился организатор его вербовки в Лондоне Александр Орлов, в тот момент главный представитель НКВД в Испании. Они убедили Центр, что гораздо эффективнее Филби сможет работать в качестве получателя важной информации — и с этой ролью Ким в Испании справлялся великолепно.

Близость Филби к штабу Франко и его обширные контакты с аппаратом германских советников и представителями Абвера (немецкой военной разведки) позволяли ему собирать ценнейшую разведывательную информацию, которая тут же передавалась республиканской стороне. Полученные им сведения, в частности, помогали республиканцам эффективнее организовывать засады и подрывные акции. Добывал Филби и политическую информацию, которая через Францию доставлялась в Москву.

После того, как газета «Таймс» назначила Филби своим военным корреспондентом с аккредитацией при штабе Франко, его разведывательные возможности значительно расширились. «Как бывший член Общества англо-германской дружбы, я был знаком с немецкими дипломатами и офицерами, включая сотрудников внешней разведки, — отмечал в своей книге воспоминаний „Моя тайная война“ Ким. — В этом мне здорово помогли рекомендательные письма посольства Германии в Лондоне к немецкому посольству в Саламанке. Сотрудники Абвера часто приглашали меня в свой штаб, причём даже не убирали карт с обозначением расположения своих войск и продолжали за шнапсом обсуждение всех планов и проблем».

Филби также рассказывает, что он часто бывал в МИД Испании и имел пропуска во все районы страны. Все это помогло ему «установить точное расположение всех военных группировок до батальона включительно». Данные попадали в руки Александра Орлова, затем республиканскому правительству.

Но, как вспоминал Филби, однажды в Испании он оказался на грани разоблачения. В один прекрасный день он решил отправиться поездом из Севильи, где располагался штаб Франко, в Кордову, чтобы посмотреть бой быков. Ким и не подозревал, что оказался в запретной зоне, и понял это только когда его арестовала военная полиция. Британцу приказали вывернуть карманы. Вот когда требуется выдержка и сообразительность. Ким нарочно уронил бумажник на пол, полицейские бросились собирать разлетевшиеся бумаги, а он успел достать и проглотить изобличающий советский шифр.

Кроме опасности провала, на войне, безусловно, подстерегал и риск гибели, особенно когда человек внедрён в стан врага. Так, накануне нового 1938 года в машину, в которой ехал Филби месте с другими военными корреспондентами, попал артиллерийский снаряд. Трое его попутчиков были убиты, а он отделался лёгким ранением. Всего за несколько минут до взрыва во время остановки Ким пересел на другое место, которое оказалось единственным безопасным. Позже Филби узнал от Орлова, что машина на вражеской территории была поражена одним из снарядов советского производства, за поставку которых отвечал лично Орлов.

Спустя два месяца после этого инцидента генерал Франко собственноручно прикрепил к груди Кима Филби орден Военных заслуг. В Лондон из Испании Филби вернулся только в конце лета 1939 года.

Тем временем в Лондоне, ещё один участник Кембриджской пятёрки Гай Бёрджесс также работал в поле журналистики — на радио Би-би-си.Гай был непревзойдённым мастером по организации и проведению акций влияния (на языке разведчиков — активных мероприятий). Ведущий программ, Бёрджесс так подбирал спикеров, что в их общем многообразии влиятельные лица высказывали мнения в русле, выгодном для внешней политики СССР.

Общая оценка агентурной работы Бёрджесса говорит о том, что в большинстве случаев он, быстро схватывая задачу, смело дополнял полученные от кураторов вводные собственными инициативами, весьма талантливыми и зачастую успешными.

Наиболее показателен в этой связи эпизод с Уинстоном Черчиллем, который имел место в начале октября 1938 года, сразу после подписания Мюнхенских соглашений. Зная, что этот влиятельный представитель консервативной партии решительно не согласен с курсом правительства Невилла Чемберлена на умиротворение Гитлера, Бёрджесс пригласил Черчилля в эфир Би-би-си.

В ходе предварительной встречи в имении Черчилля Чартуэлл, 27-летний советский разведчик настолько аргументировано убеждал государственного деятеля «употребить все своё красноречие для разрешения создавшегося кризиса», что Черчилль подарил ему собственноручно подписанную копию своей книги «Arms and the Covenant». После ухода Бёрджесса он высказал своему окружению: «Почему среди молодых английских политиков так мало людей, похожих на Гая Бёрджесса, — молодых ребят, на суждения которых можно положиться!». Увы, но передача с участием Черчилля в эфир не вышла. Зато позже, уже в годы войны, он не раз выступал на Би-би-си.

Выбор гостей для радиопередач, делаемый Бёрджессом, нередко встречал противодействие со стороны руководства Би-би-си: несмотря на широко декларируемую независимость, государственная вещательная корпорация придерживалась курса правительства Чемберлена. Гай считал, что именно в этом заключалась истинная причина срыва эфира с Черчиллем. После того, как в ноябре 1938 года под давлением канцелярии премьер-министра сорвалась передача ещё с одним его гостем, Бёрджесс по собственной инициативе уволился с Би-би-си.

Ещё на Би-би-си Бёрджесс был привлечён к работе в качестве доверенного информатора британской разведкой СИС. С 1938 года офицер СИС Дэвид Футман стал регулярно давать Гаю разведывательные поручения политического характера. Так советский агент Бёрджесс стал … доверенным лицом и даже курьером британской разведки в вопросе обмена секретными посланиями между английским премьером Невиллом Чемберленом и французским премьером Эдуардом Даладье.

В середине 1938 года Бёрджесс был принят на работу в отдел «D» СИС. Это подразделение занималось дезинформацией и проведением активных мероприятий с целью воздействия на наиболее важные политические события. Через некоторое время Бёрджесса подключили к работе отдела, который занимался непосредственно Германией, что позволило ему быть в курсе намерений Британии и действий СИС на этом направлении. В своих сообщениях в Центр Гай сообщал: «Основная политика — работать с Германией во что бы то ни стало и, в конце концов, против СССР… Главное препятствие — невозможность проводить эту политику в контакте с Гитлером и существующим строем в Германии… Главная цель — не сопротивляться германской экспансии на восток».

Разведывательные возможности Бёрджесса существенно расширились после того, как, дав расписку о неразглашении государственной тайны, он получил доступ к шифропереписке и сводкам британского МИДа. Он практически стал связным между подразделением английской разведки, Министерством иностранных дел и Министерством информации.

Накануне Второй мировой и после её начала в сентябре 1939 года Бёрджесс продолжал направлять в Москву информацию в широком диапазоне: от подробностей разработанного в недрах СИС плана убийства Гитлера до попыток организации через Лейбористскую партию Великобритании забастовки шведских шахтёров с целью лишить Германию поставок угля.

Отчёты Бёрджесса, которые хранятся в его досье в архивах НКВД, свидетельствуют о том, что он самым активным образом участвовал в подготовке антигитлеровских пропагандистских радиопередач под руководством специально созданного для этих целей в 1939 году Объединённого комитета по радиовещанию. СИС поручила этому комитету транслировать британскую точку зрения на немецком и итальянском с радиостанций Люксембурга и Лихтенштейна. Осуществляя контроль за подготовкой передач, Бёрджесс узнал и первым сообщил в Москву, что Англия не намерена заключать пакт об обороне с Советским Союзом.

Как следует из его оперативного досье под псевдонимом «Мэдхен», 3 августа 1939 года Бёрджесс сообщил, что британские начальники штабов твердо убеждены: войну с Германией можно выиграть без труда, и поэтому британскому правительству нет необходимости заключать пакт об обороне с Советским Союзом. «Во всех правительственных департаментах и во всех разговорах с теми, кто видел документы о переговорах [между британским правительством и Советским Союзом], высказывается мнение, что мы никогда не думали заключить серьёзный военный пакт, — рассказывал Бёрджесс куратору в НКВД. — Канцелярия премьер-министра открыто заявляет, что они думали, что смогут уйти от русского пакта».

Подобного рода информация, поступающая к тому же изнутри английской разведки, была крайне важна для Кремля во время англо-франко-советских переговоров по созданию антигитлеровской коалиции, проходивших в Москве летом 1939 года. Она могла лишь усилить уверенность Сталина в том, что британское и французское правительства не имеют серьёзной заинтересованности в соглашении. Москве уже тогда стало ясно, что Лондон и Париж ведут переговоры только на случай, если Гитлер начнёт войну не на Востоке, а на Западе, и 22 августа 1939 года разговор о коалиции закончился.

Нежелание Лондона и Парижа противостоять Гитлеру в союзе с Москвой привело к решению о заключении советско-германского договора о ненападении, который был подписан 29 августа 1939 года. Этот договор был нужен Советскому Союзу, чтобы выиграть время для подготовки перед неминуемым нападением нацистской Германии. Война стала неизбежна в большой степени вследствие подписания годом ранее Мюнхенского соглашения в рамках англо-французской политики «умиротворения»: старые европейские демократии согласились отдать Гитлеру часть Чехословакии.

В разные периоды оперативной деятельности, в зависимости от занимаемых постов и объективных обстоятельств, кто-то из «пяти мушкетёров» выдвигался вперёд по ценности своей работы для советской разведки. Тот факт, что работала целая группа, позволял поддерживать постоянный поток важнейшей информации и давал возможность перепроверять сведения, подтверждая их надёжность.

Ещё один участник Кембриджской пятёрки, Энтони Блант начал сотрудничать с советской разведкой в январе 1937 года, с подачи Гая Бёрджесса. С 1939 года Блант служит в военной полиции и вскоре получает приглашение перейти в контрразведку МИ-5. В 1940 году уже в чине капитана он в британском Генштабе, по-прежнему на службе контрразведке.

В январе 1940 года Энтони Блант в составе Британских экспедиционных сил дислоцируется на севере Франции рядом с портовым городом Булонь, на берегу пролива Ла-Манш, через который уже в мае британские войска начнут эвакуацию. Но пока идёт «странная война». О чем думает советский разведчик внутри британской контрразведки, когда на Европу надвигается фашизм?

Он заканчивает книгу об итальянском Возрождении. Именно в тот период во Флоренции начало формироваться новое отношение к миру и к людям: вера в человека и вера в разум. На этом фундаменте выстроились ценности гуманизма, научного и социального прогресса. Политическая и общественная мысль Ренессанса питала впоследствии своими идеями эпоху Просвещения в Европе, Великую французскую революцию, построение Советского Союза и борьбу против фашизма. Для Бланта были очевидны параллели между гуманизмом Возрождения и советским проектом социальной справедливости — тогда как Третий рейх представлял современное воплощение средневековой инквизиции, насилия и мистицизма.

В предисловии Блант отдельно выражает свою признательность «Гаю Бёрджессу за поддержание постоянной дискуссии и за предложения по наиболее принципиальным моментам». Вероятно, «наиболее принципиальные моменты» в разговорах двух британцев-антифашистов на службе Советскому Союзу выходили далеко за рамки искусства.

Уже через три месяца после приобщения к работе советской разведки, в апреле 1937 года, Энтони Блант предложил подключить к работе Джона Кернкросса, который был его талантливым учеником в Кембридже. C осени 1936 года Кернкросс уже на службе в Форин-офис. За два года на дипломатической службе он успел поработать в Американском, Западном, Центральном отделах и отделе Лиги наций.

В конце 1938 года Джон был переведён из МИДа в Министерство финансов, а с июля 1940-го он уже личный секретарь лорда Хэнки, влиятельнейшего члена кабинета Черчилля: он координировал немалую часть секретных дел Британии и военно-промышленный комплекс.